Владимир Разумневич - Лето на колёсах [Повести]
— То бабка. У тебя должна быть своя красота, мужская. Понятно?
— А волосы? Знаешь, какие у меня волосы — с кудряшками! Только жаль, летом отец их машинкой состригает.
— Тебя бритвой надо скоблить. Подчистую! С кудряшками ты на барана похож.
— Я же сейчас без волос. Значит, на барана не похож. Я и есть самый красивый!
В перерыв Петя первым шагнул к подоконнику. Другие ребята ещё из-за парт не встали, а он тут как тут. Схватил письмо — и в коридор. Мы за ним:
— Верни, Петька, письмо! Не то на орехи заработаешь!
А он и слушать не захотел. Тут же распечатал конверт, пробежал глазами по строчкам, презрительно хмыкнул и швырнул письмо.
Мы подняли письмо с пола и прочитали его вслух:
«Здравствуй, зазнайка!
Много на свете я видела разных хвастунишек, но таких, как ты, не встречала.
Красив не тот человек, который сам говорит об этом, а которого люди признают красивым.
Не думай много о себе и не задирай нос выше неба.
С приветом!»
Бывшая ученица вашего класса Нина Никифорова.P. S. Я почему-то уверена, что за это письмо ухватишься ты, Петя Кулёмин. Неужели ошиблась?
Приключение пятое
ЧУДЕСА В РЕШЕТЕ
Когда мы с Петей проходили мимо клуба, то увидели грузовую машину, у которой над кузовом возвышался огромный брезентовый шатёр.
На брезенте был нарисован кривоногий и красноносый клоун. Он смеялся во весь рот и плясал над разноцветными буквами ЦИРК. Буквы подражали клоуну — плясали вкривь и вкось.
— Я однажды вот с таким же наклоном диктант писал — и кол словил. Несправедливо, — сказал Петя. — Хорошо, когда буквы пляшут. Обхохочешься. — И Петя засмеялся: — Ха-ха-ха…
— Смешинка напала? — спросил я. — В цирке потому буквы кувыркаются, что там медведи и люди пляшут. В классе плясать запрещено. Вот нас и заставляют писать по линейке.
— Ты мне зубы не заговаривай. Много понимаешь! В цирке вовсе не пляшут. Там прыгают до потолка и выше. А ещё женщин пополам перепиливают. Я книжку про волшебника Кио читал.
— Интересно бы посмотреть!
— Пойдём и посмотрим. Сегодня вместо кино — цирк. Уже билеты продают.
Цирк нам обоим понравился. Особенно фокусник, Людей он, правда, не пилил. Зато проглатывал, как галушки, белые шарики, затем ловко вынимал их из ушей и даже из носа.
— Я получше фокус знаю, — похвастался Петя. — Обалдеешь!
В школу утром Петя пришёл с решетом — тайком стащил у матери. В решете лежали белые конверты. В конвертах — чистые бумажки.
— Уважаемая публика! — обратился Петя к ребятам. — Перед вами чудо-решето. Оно помогает мне читать чужие мысли. На чистой бумажке напишите свою мысль, если она у вас есть, и запечатайте в конверт. А я, не распечатывая, отгадаю.
— Вот ляпнул! — зашумели ребята. — Врёт и не краснеет. Как Мюнхгаузен.
— Когда это я врал? — возмутился Петя. — Всегда одну только правду говорю. Пишите свои мысли!
Мы решили поиздеваться над Петей. Каждый взял по конверту. Стали писать что придёт в голову. Во время большой перемены запечатали письма и бросили их в решето.
— Итак, уважаемая публика, чудо начинается…
Петя вытащил из решета конверт, положил его себе на голову, забормотал непонятные слова:
— Карлы-берды, берды-бурда… — Его глаза таинственно смотрели в потолок. — В письме, которое на моих волосах, говорится, что я слабак и что меня легко можно заткнуть за пояс.
Петя распечатал конверт, пробежал глазами письмо и грозно насупил брови:
— Кто сочинил такую глупость? А ну покажись?
Никто, конечно, не отозвался. Автор остался неизвестен. Тогда Петя взял из решета ещё одно письмо, закрыл им свою макушку:
— Карлы-берды, берды-бурда… Эту записку подписала Зина Синицына. Она пишет: «Тебя, Петька, сегодня спросят по арифметике. Вот будет фокус!»
Зина Синицына вскочила с парты, завизжала от радости:
— Угадал! Непостижимо! Чёрная магия!
Мы все были потрясены. Фокусник смотрел на Зину встревоженно:
— Откуда знаешь, что меня спросят? Александр Фёдорович говорил? Да?
— Я просто выдумала.
— Тогда другое дело, — повеселел Петя. — Из-за фокуса уроки не выучил. Всю тетрадь по математике на конверты истратил… Будем дальше отгадывать мысли.
Он извлёк из решета новое письмо. Прежде чем распечатать его, наш классный факир прочитал:
— «Когда ты научишься умываться, Петя? Опять в ушах грязь. Дежурная по классу Света Мамонтова». Таких дурацких вопросов фокуснику не задают, — обиделся Петя. — Грязь моя личная, что хочу, то с ней и делаю.
С помощью своего удивительного решета Петя угадал и мои мысли. Я их выразил в стихах: «Получишь сдачу, если ещё раз спишешь у меня задачу».
— Подумаешь, поэт нашёлся! В последний раз я вовсе не у тебя списывал, а у Жени Быстрова. А ещё у Светки Мамонтовой.
Мы толпились возле нашего волшебника и вытягивали шеи. Каждый старался заглянуть ему через плечо, чтобы разгадать фокус. Но Петя отстранял нас рукой и, колдуя над решетом, таинственно шептал:
— Сосредоточиваюсь, сосредоточиваюсь… Карлы-берды, берды-бурда… Не мешайте под ногами. Сгиньте! Факиры работают в одиночку.
Он правильно угадал содержание всех писем в решете. И мы поверили, что решето у него действительно волшебное.
Петя ходил по классу как именинник:
— Мне теперь сам Александр Фёдорович не страшен. Я заранее все его мысли знаю. Я могу его и загипнотизировать.
Мы и в это поверили, потому что Александр Фёдорович на уроке математики, несмотря на тревожные предсказания Зины Синицыной, не вызвал Петю к доске.
— Меня будут спрашивать тогда, когда я сам того захочу, — уверял Петя.
Мы все позеленели от зависти.
— А завтра ты будешь наши мысли читать?
— Могу каждую перемену читать. А ещё лучше было бы вместо уроков.
Второй раз угадывать наши мысли Пете было значительно легче. Мы, убедившись в его факирских способностях, писали только приятное. Одна из наших девочек (а кто — не созналась) написала даже, что после вчерашних фокусов ей всю ночь снился Петя с решетом и что она хочет с ним дружить до старости. Да и другие записки были не хуже:
«Чудотворец Петя! Сделай так, чтобы у меня не было ошибок в диктантах. Сеня Куликов».
«Поступай после школы в цирк. Женя Быстров».
«Угадай мою дальнейшую судьбу до восьмидесяти лет. Я тебе верю больше, чем цыганке. Зина Синицына».
И только одна Света Мамонтова сочинила вредную записку:
«А уши всё же надо мыть».
Мы зашипели на Свету:
— Причём здесь уши, если у человека голова волшебная!
А я посвятил нашему фокуснику ещё одно стихотворение:
«Только Шерлок Холмс и Петя
могут всё разгадывать на свете».
Мой друг за один день стал самым знаменитым человеком в классе. Я уже ни в чём не смел отказать Пете. Давал ему списывать задачки, подсказывал на диктанте.
— А ещё я могу ушами шевелить, — снова удивил нас Петя.
Он сделал гримасу, и оттопыренные уши у него тихонько зашевелились.
Теперь всем нам стало ясно, почему он не моет уши, — они у него волшебные.
— Петьку можно, как в цирке, за деньги показывать, — сказал длинноносый. Сеня Куликов. — Давайте покажем Петьку соседнему классу. Пусть они знают, какие у нас есть чудо-решето и чудо-уши.
— Петька не медведь, чтобы его показывать за деньги, — возразил староста Володя Курбатов. — Пусть Петька бесплатно, на общественных началах, работает ушами и читает глупые мысли соседнего класса.
В перемену мы пригласили к себе мальчишек из 3-го «А». Петя, пошевелив ушами, приступил к любимому занятию:
— Карлы-берды, берды-бурда…
И недолго думая стал без запинки разгадывать письмо, которое лежало у него на макушке:
«Я не хочу называть своего имени. Но хочу быть похожим на тебя, чародей XX века!»
Потом распечатал конверт:
— Всё правильно!
Вихрастый толстогубый ученик, пришедший к нам из соседнего класса, не знал, что факиру нельзя мешать сосредоточиваться, и поэтому заглянул ему через плечо:
— Хитришь, фокусник! Тут совсем другое написано.
Он отобрал у Пети записку, зачитал сё вслух:
— «Фокусник ты известный — в цирке твоё место. Миша Воробьёв».
Это было моё новое, самое лучшее стихотворение. Почему же Петя не разгадал его, а прочитал то, чего вовсе и не было?
— Знаем мы эти фокусы! Всё очень просто, — пояснил вихрастый. — Записку о чародее XX века он выдумал, чтобы можно было вскрыть первый конверт. Говорит одно, а сам читает другое. Заранее узнаёт, какая дальше будет записка. Тоже мне — чудо в решете!
